А я всё хожу, хожу по третьей книге – и расстаться не могу. Подношу к глазам, выверяя плавность линии борта, подтягиваю шкоты и расправляю паруса, наношу позолоту на носовую фигуру. Когда книга выйдет в море, она будет автономна. Может, попрошу у редакции ещё месяцок – если позволит их расписание.
Робею. Знаю, что книгу купят, поэтому и робею. Договор с читателем невидим, но дьявольски прочно скреплен кровью автора. Третья книга отлична от «школьной дилогии». Предвижу самый широкий спектр читательских реакций, но силу их предугадать не могу. Книга мне дорога, она - более личная, чем первые, там даже несколько автобиографических эпизодов есть. Она абсолютно должна была быть написана, но судьба её для меня туманна. Неопределённость будущего, по Фукидиду, является благом. Но это благо тревожно...
Впрочем, не в этом дело.
«Произведения человеческого духа - это маленькие неприкаянные души, приобретенные по сходной цене... Послание - это душа, превращенная в объект. Душа, что с ней делать? Её следует почтительно рассматривать на расстоянии. Не принято без веских на то оснований раскрывать свою душу на людях. Но по общепринятому согласию, при соблюдении известной сдержанности, кое-кому разрешено выставлять свою душу на продажу, и совершеннолетние могут её приобрести». (Сартр, Астровитянка-3)
Достаточно ли я был сдержан в третьей книге? Почему-то закончив её, я почувствовал себя душевно уязвимым. Но книгу ещё никто не видел. Никаких договоров с издательством я не заключал. Могу никуда не посылать «Полёт за сингулярность», а распечатать в одном экземпляре и оставить для семейного потребления.
И эта мысль странно греет меня целый день.